Бюро путешествий Исторический путь

Адрес: г. Москва, улица Маршала Тухачевского, дом 30
Телефон: (495) 637-27-09
 
   
 
 
Верхняя Мудьюга. Фотографии
Верховье
Верховье (Верхняя Мудьюга). Фото В.Казакова. Ретушь А.Тилипмана.

"В центре села, у реки, на старом погосте, среди старых елей и лиственниц, располагается замечательный архитектурный ансамбль, ради которого стоило бы проделать и более сложный путь. Здесь мы въяве встречаем классический онежский "тройник": шатровая и кубоватая церкви и колокольня.

Поистине великолепна древняя шатровая Входоиерусалимская церковь XVII века. В XVIII веке к храму был приставлен придел Трех святителей. При этом необходимо было не исказить красоты силуэта здания. Мастер (документально запечатлено, что им был местный крестьянин Даниил Пантелеев) решил задачу блестяще. Другим памятником на верхнемудьюжском погосте считается колокольня XVIII века, типичная для Поонежья. Третье здание ансамбля - Тихвинская церковь, которая освящена в 1865 году.

Верхнемудьюжский ансамбль, который представляет исключительную историческую и культурную ценность, должен сберегаться с особенной тщательностью - он единственный из уцелевших. Схожий тройной ансамбль, располагавшийся недалеко отсюда, в Усть-Коже, сгорел в 1985 году, а точнее, не тая правды, его сожгли."

Г.П.Гунн. Каргополье - Онега, М., Искусство, 1989.



Ель вблизи Тихвинской церкви после пожара.
Лето 1998 г.
Фото С.Рапенковой.

 

* * *

Нет, не падает небо, родимый!
Оттого уж неделю висит
эта грязная скатерть над нами.
И река не замедлила бег,
только время над тыном повисло
вместо солнца, и смотрит нам в окна,
и в зрачках его - долгая ночь.
Ох, уж лучше бы деды и бабки
сами встали из этих могил,
чем вот так, гладя травы руками,
слышать только дыханье свое.
Мы - деревья. Хоть мним себя - выше.
Мы - деревья сожженные...
Слышишь? Наши стоны разносят грачи.

 



Ты ищешь рай, которого никогда не было.
Мераб Мамардашвили

Ясно видно, что это пишет человек,
который хочет показать себя мыслителем и приобрести славу,
а не вспомнить.
Из письма Платона - Дионисию

Что же запомнилось из тех дней, которые незаметно складывались в месяцы, но никогда не сложились в годы?

День первый - туманное, сырое, только после прошедшего ночного июльского дождя утро в Верховье, куда приехали мы на "кукушке", поезде в несколько вагонов, из Малошуйки, приехали, чтобы посмотреть, оценить объем будущих реставрационных работ.

Я иду к реке, - искупаться бы, да холодно, - в воду лезть не хочется, поднимаюсь от реки по тропинке. На пути встает рыжая собака, запомнились ее бесцветные скучные глаза. Она скалит зубы, и я понимаю, что сейчас схватит за ногу. На мое счастье следом идет такая же бесцветная хозяйка, уводящая собаку. Липкая волна страха сползает в сырую землю, именно таким, темно-серым и недружелюбным, оказалось для меня первое свидание с Верховьем.

Улица Верховья. Зима 1990 г.
Фото С.Рапенковой.

Деревня была жилой и довольно таки крупной, хотя много домов стояло полуразваленных, брошенных. Заночевали мы в доме, в котором недавно умерла хозяйка. Дом в свое время был "полной чашей": с нетронутой обстановкой, старинными вещами, - дом-музей. Но вошли мы в него, когда из него уже ушел последний хозяин. Вот оно, ощущение Верховья, - мы опоздали.

Несмотря на довольно таки ровный рельеф села, мне до сих пор представляется, что весь погост находился в ложбине, яме, в которую стягивались все энергетические линии округи и по неизвестному закону там закручивались. Закручивались до тех пор, пока узел не затянулся насмерть и от напряжения не заполыхал, я слышу голоса тех, кто там побывал и пожил: "Не выдумывай, какая яма! Самое красивое место, каких мало". Да, красивое, и, несомненно для меня, судьбоносное. А от судьбы, как известно, не бегают.

Икона, которая была найдена во Входоиерусалимской церкви.

С 1989 по 1995 год летом, а иногда и осенью в Верховье проводились реставрационные работы. Здесь поработало много народу, но главный состав оставался неизменным и не выходил за пределы десятка. Тех, кто жил чувством теплого, сухого дерева под рукой и в буквальном смысле держал храмы у себя в ладонях, потому что за эти годы каждый сантиметр был пройден на ощупь руками, и если объединить сантиметры в единое целое, то и окажутся храмы - в руках.

Изначально среди нас был только один профессионал - архитектор и реставратор Андрей Барабанов. Остальные были членами московского реставрационного отряда при Московском обществе охраны памятников истории и культуры и приезжали работать в Верховье в собственный отпуск. Среди нас имелись студенты, преподаватели, программисты, экономисты, кого только не было... Объединяло одно - неизбежность дороги на Север (может быть, это называется любовью) и желание не дать исчезнуть увиденной красоте под напором времени и северного ветра. Уже через несколько лет таких сезонных работ профессионалов стало больше: очень мал оказался месяц отпуска для решаемой задачи, - нужны были все двенадцать.

Икона, которая была найдена
на колокольне.

Ансамбль напоминал полузатопленный корабль, который был зарос ракушками и погребенный под толстым слоем ила. Сколько тонн птичьего помета находилось на его перекрытиях, никто не подсчитывал. В подклете и в самой Входоиерусалимской церкви паслись овцы, до последнего времени она применялась как зернохранилище, и в одном из отсеков, на которые был поделен четверик, под "культурным" слоем мы нашли икону Спасителя. Вторую икону тоже местного письма обнаружили под точно таким же слоем на колокольне.

Иконостасы храмов были вывезены еще в 70-е годы в Архангельск и на Соловки, остались, и стали основой замечательной выставки "Мардинская старина", несколько лет радовавшей глаз на Соловках, в Онеге и Архангельске. Большинство икон подписаны, что для иконописи - достаточно редкое явление. Писал их уроженец д. Карбатово Мардинской волости Иван Богданов-Карбатовский.

Дом под сосной. Лето 1992 г.
Фото С.Рапенковой.

В XIX веке погост был обнесен аккуратной оградой, но до наших реставрационных будней она не уцелела, и поэтому как-то зимой, когда в Верховье принесло вьюгой четверых тронутых севером москвичей, они две недели на повети "Дома под сосной" выстругивали столбики и балясинки. Так возник угол ограды под старой елью около Тихвинской церкви.

За время работ у нас получилось пожить в нескольких настоящих, похожих на корабли, северных избах. Но самым памятным был "Дом под сосной", который стоял особняком вблизи дороги. В нем мы прижились, обзавелись хозяйством, там прекрасно думалось, спорилось и сочинялось. Это был Дом, наш Дом, сейчас дома уже нет. Только сосна осталась, да заросли иван-чая по периметру сруба.

Вообще, заросли чего-либо - отличительная черта всех северных деревень, а тропинки протаптываются точно по маршрутам местных жителей, а что под них не попадает, щедро зарастает травами, иногда больше человеческого роста. И летом, когда ошибешься в направлении и уклонишься от азимута, осуществляешь свой путь через заросли тысячелистника, таволги, тмина, иван-чая, а над головой - нимб из цветочной пыльцы.

Крыльцо "Дома под сосной". Лето 1992 г.
Фото С.Рапенковой.

Вокруг храмов за неприкаянные годы произросли огромные ели и лиственницы. На фотографии XIX века их не видно. После пожара остались обугленные стволы, которые обозначали место казни. За колокольней сохранилось старое кладбище, до которого не дошел огонь.

Входоиерусалимская церковь - самая старая на всем погосте и единственная, до которой не успели дотронуться руки реставраторов. Просто вычистили, убрали и иногда заходили внутрь, чтобы взглянуть на уже полуистлевший холст расписного неба и остатки резного иконостаса.

Входоиерусалимская церковь, 1758 г.
Вид с другого берега реки Мудьюги.
Фото С.Рапенковой.

Читаем у Г.П.Гунна: "Поражает стройный, великолепно прочерченный силуэт церкви. Никаких добавочных вертикалей, которые усиливают взлет ввысь, как в Пияле, здесь нет: обычный восьмерик на четверике. И как просто и внушительно все сделано! Столпообразно ввысь подняты четверик с меньших размеров восьмериком на такую высоту, что вековые лиственницы становятся ниже повала. Шатер высокий, стройный - его сложно определить словами, все дело в силуэте, в крутизне скатов, в соотношении ширины основания шатра с его высотой. Здесь - то изящество и та простота линий, которые безошибочно говорят о древности.

Внутри храма. Небеса.
Фото А.Котельникова.

Даниил Пантелеев поставил с северной стороны маленький, перекрытый широкой бочкой прируб, по высоте примерно равный высоте четверика. Соответственно каждому престолу в церкви прирублены апсиды, здесь их две, сочлененные, пятигранной формы. Каждая апсида перекрыта бочкой, и обе бочки соединяются третьей с общей главкой, вырастающей из небольшого четверичка на кровле. Таким образом, и здесь применен тот же традиционный для нижней Онеги мотив трехлопастной широкой бочки.

С запада и северо-запада здание обводит маленькая крытая галерея, на которую ведет прекрасное высокое крыльцо на два всхода. Крыльцо поставлено так, что линии скатов кровли соединяют храм и придел, придают цельность западному фасаду. Когда-то такие крыльца имелись у многих церквей и назывались крыльцом на три рундука (рундуками в данном случае назывались крытые площадки перед лестницами и наверху перед дверьми в церковь; в договорных грамотах на рубку церквей как правило оговаривалось: "рубить крыльцо на три рундука"). Под высоко поднятым крыльцом располагаются двустворчатые ворота, ведущие в подклет или подцерковье, где хранилось церковное или общественное имущество,- в них свободно может въехать телега.

Тихвинская церковь, 1865 г.
Лето 1996 г.
Фото С.Рапенковой.

Памятник великолепно смотрится с разных сторон, продуманная асимметрия его объемов создает неожиданные живописные эффекты. Он кажется непоколебимо устойчивым, достойно, не скосившись, выстояв три века. На деле же не все так хорошо, как кажется..."

Тихвинская церковь - "кубоватое сооружение с трапезной, притвором, крытым крыльцом, естественно, здание это поздней постройки, но оно входит в ансамбль, связано с ним местоположением, силуэтом, без него разрушится целостность", - это опять Г.П.Гунн.

Потолок в Тихвинской - из наборных досок-икон, на одной из которых был нарисован благотворитель храма. С этого потолка светило солнце и проглядывала луна, в сумраке можно было видеть лики и крылья.

В последний сезон в Верховье на несколько дней заехал знакомый подмосковный священник, и в Тихвинской церкви был осуществлен водосвятный молебен и обряд крещения. Крестились пятеро местных ребятишек и один из наших, плотник-краснодеревщик Саша Фролов, простыми крестиками заранее не запаслись, поэтому перед торжественным событием Саша вырезал для всех крещаемых маленькие, сосновые. Обряд затянулся до полуночи, и уже в темноте освященная речка Мудьюга освятила головы вновь рождаемых.

Крещение в Мудьюге.
Лето 1995 г.
Фото А.Башаркина.

Ранее в этот же день были освящены кресты на куполах, а уже неделей-двумя позже в момент, когда была прибита последняя лемешина, пролилась гроза и на небе засверкала радуга.

Колокольня располагалась в центре погоста. Сначала подъем на ее верхнюю площадку несомненно имел какую-то альпинистскую категорию сложности: в лестнице отсутствовали целые пролеты. Потом, когда все ступеньки дружно построились друг за другом, это стало любимым местом отдохновения на склоне дня. Здесь рисовали, пели, думали о главном и просто ни о чем не думали, созерцая окрестные луга, леса, болота и Смоленскую часовню на противоположном берегу реки Мудьюги.

Смоленская часовня.
Фото С.Рапенковой.

Смоленская часовня расположилась особняком на краю деревни. Мы еще застали полностью оставшийся иконостас, написанный явно кем-то из местных иконописцев. Слишком не похожи были лики на привычные взгляду работы, - естественно, северного письма. Одной глухой зимой девяносто какого-то года весь иконостас был из Верховья тихо вывезен, попросту украден. И даже если кто из местных жителей и заметил подозрительную машину за фермой, из дома бы все равно не вышел, - зимой дом становится крепостью, зачастую и медведь по задам деревни гуляет.

Вот и подумаешь о том, насколько во время были увезены в Онегу и Архангельск иконы из Тихвинской и Входоиерусалимской церквей. И кто оказался прав: реставраторы, которые работали над памятниками Верховья в течение 7 лет, или такие же реставраторы, которые десятилетием раньше вывезли великолепную по форме церковь из села Кушерека того же Онежского района в архангельский музей "Малые Карелы", где она стоит целая и невредимая до сих пор?

Теперь осталось рассказать о 10 августа 1997 года и подвести некую черту под нашим рассказом, как читатель уже понял, Верхнемудьюжский погост сгорел и сгорел в престольный деревенский праздник - день Смоленской иконы Божией Матери.

10 августа 1997 г.
Фото О.М.Зайцевой.

Празднование престольных праздников для Верховья, как и для всех других российских деревень, традиционно. На Смоленскую и Тихвинскую родственники и друзья съезжаются в деревню со всей округи,а в былые времена день начинался с праздничной службы в храме, а потом уже праздник переходил в избы и на улицу. Крестный ход проходил от храма к часовне, Анна Михайловна Бармина из Большого Бора, что в 10 км от Верховья, 1911 года рождения, рассказывала нам, как бабушка водила ее на праздник, и как весь крестный ход проходил, нагнувшись, под праздничной иконой, чтобы вылечиться от хворей и поправить душевное здоровье.

В тот день с утра онежский священник осуществил праздничный молебен в Тихвинской церкви, потом перед церковью выступал фольклорный онежский ансамбль. Дать первоначальный смысл событию - это ли не реставрация? Традиция постепенно оживала благодаря усилиям Ольги Максимовны Зайцевой, человека в Верховье "по-Гумилевски" пассионарного. Фермер с двумя высшими образованиями, она считается сейчас центром экономической и вообще жизни не только Верховья, но и ближайших деревень. На ее деньги выполнялась реставрация храмов, после того, как государственное финансирование прекратилось за неимением средств. Идея народного музея с. Верховья - тоже ее.

Пепелище. Август 1997 г.
Фото А.Котельникова.

Священник, единственный на весь Онежский район, мог приезжать в Верховье только на престольные праздники, не чаще, остальное время храмы располагались закрытые. Входоиерусалимская, следующая в очереди на реставрацию, была хорошо заколочена. Именно ее местная молодежь выбрала местом своих встреч, ветхость и неухоженность внутри храма позволяли в относительно свободной обстановке курить и выпивать. Клуба в деревне не имеется уже давно. Неофициальным клубом стал погост, старшее поколение деревни смотрело на происходившее равнодушно. Что такое обратная сторона медали, если не профанация священного? От банально незатушенной сигареты, которая упала на высушенный щелястый пол Входоиерусалимской церкви вечером 10 августа, и вспыхнул факел. Это только одна из версий, самая гуманная. Виновников и причин пожара не нашли, но особо и не искали. Лето было сухим, ветер - сильным, а ближайшая пожарная часть располагается в 70-ти километрах в городе Онеге. Телефон не работал. Все исчезло за два часа.

Храм не может быть клубом или пабом, если храм не нужен, храм исчезает. Все логично и оправдано, без эмоций.

Мы ищем Бога на небе или где-то за линией горизонта, - именно туда устремляется наш взгляд, когда мы делаем попытку к Нему обратиться, - а Он оказывается совершенно рядом. Мы ищем Его в вечности и в бесконечности, а Он - предельно конкретен. Он - внутри дома, где проживаем, храма, мимо которого ходим, у крестов могил, где лежат наши предки. Он - внутри нас.

Фото С.Рапенковой.

Из Большой Советской энциклопедии узнаю, что "Реставрация (от позднелат. restauratio - восстановление), - это восстановление, возобновление чего-либо в первоначальном (или похожем к первоначальному) виде".

Реставрация необходима для того, чтобы не только восстановить внешний вид памятника, но, прежде всего, задуматься о содержании, которое этот памятник несет в себе. Необходимо оживить это содержание. Особенно когда речь идет о сохранении культового зодчества, церкви горят, потому что они пусты изнутри. А наполнить их может только вера, вера живущих с ними рядом.

У этой истории не будет плохого конца. Да и бывает ли у истории конец?

В 15-ти километрах от Верховья недалеко от Чекуево имеется большое село Анциферов Бор, в котором когда-то давно на маленькой красивой речке Тельминце стояла деревянная часовня. Ее, как было принято в советские времена, снесли. Год назад часовню отстроили заново по просьбе жителей деревни. Акцентирую - по желанию, то есть внутренней потребности, населения Анциферова Бора. Освятили. И часовня в ответ осветила округу нежным живым светом.

Деньги на строительство собирали всем миром, Евдокия Михайловна Лаврентьева из Москвы прислала часть своей пенсии. Родилась она в Анциферовом Бору 92 года назад, и ту первую часовню, на месте которой находится сейчас новая, строил Андрей Иванович Лаврентьев, дед Евдокии Михайловны.

Имеется предание о том, как было выбрано место для постройки верховских храмов. Жители деревень Ряхковской и Митинской, из которых до сих пор и состоит собственно Верховье, не могли договориться, на чьем берегу Мудьюги сооружать церковь, и решили так: пустим по воде лодку, в которую положим икону, - к какому берегу лодка пристанет, на этом берегу церкви и стоять. Лодка пришла к Ряхковскому берегу.

Кто и когда пустит лодку по Мудьюге вновь?

Ансамбль Верхнемудьюжского погоста. Лето 1995 г.
Фото С.Рапенковой.




Тихвинская церковь.
До реставрации.
Лето 1988 г.
Фото С.Рапенковой.
Фото А.Котельникова.
Тихвинская церковь.
В процессе реставрации.
Лето 1992 г.
Фото С.Рапенковой.